Проект «РевмаШкола» продолжает серию интервью с ведущими региональными специалистами. Сегодня гость нашей рубрики — врач-нефролог высшей категории с 20-летним стажем Наталья Викторовна Дымова. Поговорим с ней о проблемах и достижениях современной нефрологии, о пути в медицину, работе в «красной зоне», семье и многом другом…
Наталья Викторовна с отличием окончила Курский государственный медицинский университет и защитила кандидатскую диссертацию. Сегодня она ведет прием в медцентре «Авиценна» и медицинской лаборатории «Диалаб» города Курска. С марта 2021 года Наталья Дымова также работает с больными COVID-19 в «красной зоне» областной инфекционной больницы.
«Почки — второе сердце организма»
— Наталья Викторовна, почему Вы пошли в медицину? Кто или что повлияло на Ваш выбор?
— Мой путь в медицину скорее был нетрадиционным. В роду никогда не было медиков, родители — инженеры. Но бабушка говорила, что с самых малых лет я играла в доктора и говорила: «вырасту большая, буду тебя лечить». Собственно говоря, так потом и случилось. Часто выбор помогают нам осуществить учителя. У меня был учитель биологии Нина Антоновна Умрихина из средней школы № 4 города Железногорска, которую можно назвать Учителем от Бога. Она так заинтересовала своим предметом, что на долгие годы он стал главным в моей жизни. Я ездила на биологические олимпиады, добиваясь там успехов, и уже с биологией связывала свою дальнейшую жизнь. В 10 классе у меня тяжело заболел дедушка, онкологией. Это была последняя капля, и я решила пойти в медицину.
Впрочем, моя душа металась, потому что после посещения лагеря «Комсорг» я не меньше захотела стать учителем. Поступила сразу в два вуза: медицинский и педагогический. Но все-таки чаша весов склонилась в пользу медицины. Хотя в дальнейшем и эту свою мечту я реализовала, став педагогом-медиком. После окончания Курского государственного медицинского университета долгие годы преподавала там на кафедре внутренних болезней.
— Почему избрали для себя именно нефрологию?
— Это совершенно случайный выбор. Кафедра, куда я пришла молодым ассистентом, курировала три отделения: нефрологию, гематологию и ревматологию. Профессор Лариса Ивановна Князева, которой я очень благодарна за ее наставничество, сделала этот выбор, решив, что я буду курировать отделение нефрологии. Она отправила меня учиться в Москву, в Российскую медицинскую академию последипломного образования. Там тоже были прекрасные педагоги, которые в сжатые сроки донесли такую глобальную науку, как нефрология, после чего, скажем так, в голове немного прояснилось. Потому что циклу нефрологии в вузах, к сожалению, уделяется очень мало внимания. Именно с этим связано то, что многие медики не знают эту специальность даже по названию. Я уже не говорю про пациентов. Нефролог для них какой-то загадочный: чем занимается, какие заболевания лечит? Часто путают с урологией, а после того, как невропатологов «переделали» в неврологов, путаницы стало еще больше.
— Вы не стали менять специализацию, значит Вам интересно в нефрологии?
— Определяющую роль, когда я попала на московскую кафедру, сыграли учителя. Я влюбилась в нефрологию. Она открылась с совершенно удивительной стороны, и ее значимость для меня сильно возросла. Потому что, чтобы стать нефрологом, нужно практически достигнуть вершин терапии. Сейчас на слуху история с госпитализированным фигуристом Романом Костомаровым. По информации, которая просочилась в СМИ, проблема еще и в том, что у него, в том числе, отказали почки. Вспоминаем начало истории его болезни — легкие, вирус. И вдруг — почки, интегральный орган в организме, который на себе замыкает все. Он регулирует гомеостаз — постоянство внутренней среды организма, где колебания в ту или иную сторону чреваты очень серьезными последствиями. Можно сказать, что почки — это второе сердце в организме.
Люди говорят: «спасибо»
— Какими были годы учебы в медуниверситете?
— Это яркий период в моей жизни. Мне повезло с одногруппниками. Несмотря на то, что уже 25 лет, как мы окончили вуз, встречаемся дважды в год — на День медицинского работника и зимой на Рождественские встречи. Стали друг другу кумовьями, друг у друга крестили детей. То есть эта студенческая дружба продолжается четверть века.
Во время учебы было чувство локтя. Бывает, кто-то знает больше и не делится с коллегами, а мы «тянули» друг друга, помогая всем, чем можно. Была очень яркая внеучебная деятельность, так что нашу группу до сих пор помнит весь курс. И группа очень интернациональная: среди парней — палестинец, грек, молдаванин, украинец и русский. Грек уехал в Грецию, работает на Крите, палестинец тоже отправился к себе на Родину. Одна одногруппница уехала в Кострому, остальные работают в Курске и Белгородской области, достигнув высот в профессии.
— Расскажите подробнее о своем рабочем пути…
— Окончив интернатуру и два года ординатуры, я поступила ассистентом кафедры, получила специальность по нефрологии и работала в областной клинической больнице в отделении нефрологии. Выполняла там лечебную нагрузку и преподавала студентам. У нас все клинические кафедры находятся на базе той или иной больницы. В дальнейшем защитила кандидатскую диссертацию и, отдав науке все долги, начала строить семейную жизнь. Ушла в длительный декрет, а уже по возвращении, в качестве облегченного варианта при воспитании двух детей, выбрала частную медицину. Это, конечно, совершенно другой стиль работы, поскольку раньше я работала в стационаре. На частном амбулаторном приеме нужно принимать решение быстро, «здесь и сейчас» выдать больному заключение и рекомендации по его состоянию. И этому мне тоже пришлось научиться.
Так сложилось, что я оказалась в совершенно новой для себя сфере. Поскольку я еще и терапевт (и мы все терапевты вне зависимости от того, какое узкое направление для себя выбираем) — в 2021 году пошла работать в «красную зону». Здесь скорость принятия решений не сравнится ни с чем, потому что, фактически, это реанимация. Ни для кого не секрет, какая тяжелая ситуация была в тот период. Было много пострадавших медиков, и мало кто уже хотел туда идти работать. Степень ответственности колоссальная.
До сих пор я работаю в единственном в нашем городе ковидном стационаре, в приемном отделении. Это вносит дополнительное разнообразие в мою клиническую работу. Также, как нефролог, веду прием в частных медицинских центрах «Авиценна» и «Диалаб».
— Психологически в «красной зоне» сложно работать?
— Сложно было первое время. Нужно всегда быть собранным, чтобы быть максимально эффективным и, в то же время не нанести себе вред, думать о собственной безопасности, соблюдать все принципы эпидемиологических манипуляций, чтобы не заразиться.
С мерами защиты все очень строго и соблюдаются они неукоснительно. Каждый сам понимает, что за этим стоит твоя жизнь. Мы, конечно, не привыкли работать в противочумных костюмах столько времени, это вносит определенные неудобства. Но пожарные, например, тоже должны работать в неудобной защитной одежде. Дело привычки…
Коронавирус не обошел стороной и мою семью. Мы все переболели этой инфекцией, и, к сожалению, от коронавируса скончалась моя любимая бабушка, о которой я упоминала.
— А как близкие отнеслись к решению работать с ковидными пациентами?
— Очень переживали, понимая, с какой опасной историей мы имеем дело. Собрали семейный совет. Но близкие мне доверяют, они были уверены, что к собственной безопасности я буду относиться с большим вниманием. Потом они даже с гордостью стали рассказывать знакомым, что я работаю в «красной зоне».
Изменилось и отношение окружающих. Был один приятный эпизод, когда я делала ремонт и заказывала мебель. Часть гарнитура совершенно незнакомый мне менеджер подарил со словами: «это за то, что Вы — врач в «красной зоне». У него кто-то из родственников в это время лечился в стационаре.
«Биохакинг становится модным направлением»
— Как связаны между собой нефрология и ревматология?
— Ревматологию также можно отнести к междисциплинарным наукам. Чтобы поставить ревматологический диагноз, нужно хорошо знать всю терапию. И ревматолог, и нефролог в этом плане очень близки. С другой стороны, организм человека в принципе существует как единое целое.
В ревматологии есть системные заболевания соединительной ткани, когда в аутоиммунный процесс вовлекаются, в том числе, и почки. Например, такое страшное заболевание, как системная красная волчанка, при которой развивается поражение почек — «люпус-нефрит». Нефрологи занимаются такими пациентами плечом к плечу с ревматологами. Если люпус-нефрит является ведущим проявлением, то больного ведет нефролог.
Или вот одно из самых распространенных ревматологических заболеваний — подагра, при котором происходит системный процесс накопления в организме солей мочевой кислоты, отложение их в различных органах и тканях. Опять же, поскольку выведением мочевой кислоты занимаются почки, они начинают страдать, развивается уратная нефропатия. И в этом случае на помощь ревматологу, который занимается суставными проблемами, приходит нефролог. Таких примеров можно приводить еще множество.
Все начинается иногда с общего анализа мочи. Нужно понять, «болеет» ли сам орган — почки, и тогда это сугубо нефрологический пациент, или эти изменения проявляются в рамках какого-то системного процесса. Это может быть не только ревматология, но и гематология (допустим, миеломная болезнь, при которой поражаются почки). Страдание почек не всегда первично и единственно. Чтобы это понять, врач-нефролог выступает как следователь, собирает «улики»: жалобы пациента, клинические проявления, синдромы, лабораторно-инструментальные данные, и затем выносит свой вердикт.
— С какими проблемами к Вам чаще обращаются на амбулаторном приеме?
— Большинство пациентов приходят с болями в поясничной области. Здесь очень важно понимать и, к сожалению, никто этого нашим пациентам не доносит, что ткань почки не имеет болевых рецепторов. Почки болят только в двух случаях — например, когда происходит выраженный воспалительный процесс — при отеке паренхимы напрягается капсула почек, в результате возникает болевой синдром, либо когда нарушается отток мочи вследствие мочекаменной болезни. А люди часто думают, что человек болен только тогда, когда у него что-то болит. Заболевания почек — «тихие убийцы». Наши почки «умирают» молча, никак себя не проявляя, пока не происходит значительного нарушения функций органа.
Вторая проблема, с которой часто приходят — когда повышается уровень такого показателя, как креатинин крови. Мы понимаем, что пациент пришел несколько поздновато, поскольку функция почек уже в достаточной степени нарушена. Иногда бывает, что пациент приходит и сразу попадает на гемодиализ, то есть на заместительную почечную терапию.
— Как относитесь к чек-апам, когда человек сам время от времени устраивает себе комплексное медицинское обследование?
— Биохакинг становится модным направлением, все больше пациентов следят за своим здоровьем. Со своей стороны я это очень приветствую, потому что как раз при таких скрининговых обследованиях, когда человека ничего не беспокоит, мы и можем выявить заболевание почек на раннем этапе. Изменения в анализах мочи и крови говорят о том, что с почками есть проблема.
— Кого можно отнести к «группе риска» по заболеваниям почек?
— Большинство пациентов с сахарным диабетом, с артериальной гипертензией. Почки у них в обязательном порядке вовлекаются в паталогический процесс, поэтому они должны быть своевременно обследованы на предмет наличия хронической болезни почек. Совместно с основным специалистом, который занимается пациентом, на определенном этапе должен подключаться нефролог. К сожалению, у нас это тоже не всегда происходит, до сих пор мы имеем колоссальную «недодиагностированность» хронической болезни почек.
— Возраст имеет значение?
— Чем моложе человек, тем большую роль играют врожденные причины, генетические аномалии. На днях у меня на приеме был пациент, у которого врожденная аномалия — единственная почка, агенезия второй почки. И выявили у него ее только в 27 лет. Он успел отслужить в армии, проходил комплексное обследование перед службой, и эта патология тогда не была диагностирована. Поликистоз почек диагностируется от 20 до 40 лет. Большинство почечных заболеваний развиваются в среднем возрасте. Либо же почки вовлекаются в какой-то системный процесс, который человек «заработал» за свою жизнь — артериальная гипертония, сахарный диабет, ожирение.
Что касается, допустим, системных заболеваний ревматологического характера, аутоиммунных, это средний возраст. Если говорить о первичных заболеваниях почек, таких как гломерулонефрит, это тоже молодой или средний возраст. И здесь очень важно вовремя диагностировать патологию, чтобы сохранить функцию почек. Потому что при ее утрате человека ждет заместительная почечная терапия — гемодиализ или трансплантация почки.
Креатинин как показатель здоровья нации
— Как часто следует проверять почки?
— Ежегодно, если это здоровый человек и ему хочется оставаться таковым. Пациент из «группы риска» (с диабетом, гипертонией, подагрой, ишемической болезнью сердца, хронической сердечной недостаточностью) обязательным образом должен быть обследован раз в полгода.
Хроническая болезнь почек — наднозологическое понятие, не какое-то конкретное заболевание, а выявление любых почечных страданий независимо от их причины. Интегральным показателем здесь является скорость клубочковой фильтрации. Для этого мы берем маркер — «сывороточный креатинин» и с помощью формул рассчитываем функциональный почечный резерв.
В последние годы правильная медицинская пропаганда с помощью телевидения, различных передач, интернета научила людей знать свои цифры: давления, глюкозы крови, даже холестерина. Но нигде не звучит, как важно знать и скорость клубочковой фильтрации — то есть, как у пациента работают почки. Я в этом плане пропагандист и всегда, читая лекции, напоминаю об этом. Хочется, чтобы это «звучало из каждого утюга», что нужно хотя бы раз в год измерять свой уровень креатинина. Это банальный биохимический анализ крови.
— В диспансеризацию данный анализ не входит?
— Вы задали самый больной вопрос. К сожалению, до сих пор этот показатель не включен в диспансеризацию. Это большая ошибка. Его обязательным образом нужно внести в скрининг. Не могу понять причины, по которой его до сих пор не включили, ведь это показатель здоровья нации.
На одной из конференций в Москве, где я была, о проведенном исследовании рассказывал главный нефролог Москвы. Договорившись с крупной лабораторией, команда медиков за 1 рубль измеряла креатинин крови. То есть человек приходил по своим делам, выполнить какое-то исследование, а ему предлагали дополнительно измерить креатинин. У значительного числа обследованных людей была выявлена 3-я стадия хронической болезни почек, когда идет уже значимое повышение уровня креатинина, а человек об этом даже не догадывался!
Опасно это еще и тем, что при 3-й стадии возрастает риск различных сердечно-сосудистых осложнений: ишемической болезни сердца, инфарктов, инсультов и так далее. Из десяти людей, имеющих тяжелые нарушения функции почек, лишь двое дойдут до диализа, а восемь «потеряются по пути». Говорят, что у нас рост числа сердечно-сосудистых заболеваний, что мы не справляемся. А потому и рост, что недостаточное внимание уделяется хронической болезни почек, несмотря на то, какой вклад она вносит в статистику смертности.
В этом плане нефрология мало освещается, мало презентуется. Говорят про все: про сахар, про давление, про сердце и все остальное. Но вот про почки забывают.
— Анализ на креатинин делают в государственных клиниках?
— Да, этот анализ очень рутинный, входит в программу ОМС, и также не требует больших денежных затрат, если сдавать платно в частной лаборатории.
— Если негативные процессы в почках уже начались, насколько они быстротечны?
— У кого-то они займут годы, у других месяцы. Этот процесс будет обусловлен первичным почечным страданием. Гломерулонефрит может протекать годы, а может быть быстропрогрессирующий, при нем утрата почечной функции может наступить в течение года. У больного с сахарным диабетом поражение почек будет, в том числе, определять его прогноз. То есть скорость прогрессирования будет обусловлена исходным патологическим процессом.
Почечная функция у человека с годами в принципе снижается. На 1 мл в год скорость клубочковой фильтрации падает по естественной причине — все мы стареем. А вот когда в этот естественный процесс вмешивается какая-то патология, важно выявить ее на более ранних этапах.
— Медикаментозное лечение не может вернуть утраченные функции почек?
— К сожалению, нет. Морфологическим субстратом почечной недостаточности является фиброз, а на фиброз мы воздействовать не можем. Как говорили известные мудрецы, «болезнь проще предотвратить, чем ее лечить». Это в полной мере относится к почкам. По крайней мере, пока у нас нет препаратов, влияющих на фиброз. Однако есть группа препаратов, которые относятся к нефропротекторам. Их назначение способствует тому, чтобы почечная функция как минимум не снижалась, оставаясь в оптимальных пределах на длительные годы.
«Мы — то, что мы едим»
— Что любят, а что нет наши почки?
— Наши почки не любят пересоленную пищу, высокий сахар и, что мало кто знает, — белковую нагрузку. Если вы сходили на шашлыки, приняв одномоментно большое количество белковой пищи (а мясо — это белок), происходит ускорение работы почек и скорости клубочковой фильтрации. К «дошашлычной» норме скорость придет лишь через сутки. Частое употребление мясной пищи не способствует здоровью почек. Белок нужно получать не только из мяса, он также может быть растительным, молочным. В рационе все должно быть разумно.
Вообще у почек очень большой функциональный резерв. Симптомы того, что почки не работают, появляются у человека, когда от массы действующей паренхимы погибло более 75%. Работает только четвертая часть, и она все равно поддерживает организм. Однако, несмотря на большой запас прочности, не надо испытывать почки своим неправильным образом жизни.
— Чем может проявить себя почечная дисфункция?
— Повышенный креатинин сыворотки клинически себя никак не проявляет, но содружественно с ним в крови повышается еще и мочевина, что может приводить к кожному зуду. У почек очень много функций. Они влияют и на процесс кроветворения. Например, у пациента слабость — развивается анемия, то есть у него низкий гемоглобин, низкое количество эритроцитов, а причиной тому может быть заболевание почек и развивающаяся почечная недостаточность. Впервые выявленная анемия может стать первым симптомом.
Поскольку почки отвечают за гомеостаз, это могут быть и электролитные нарушения, — изменение содержания калия и натрия в крови. Гипо- и гиперкалиемия может проявиться изменениями на электрокардиограмме. Нарушается ритм, происходят различные блокады, и приходят с этим к кардиологу, а причиной этих явлений являются почки. Другой пример. У человека развились судороги, он идет к сосудистому хирургу. А причина этого — нарушение баланса кальция и фосфора в крови при снижении функции почек.
Еще один симптом — отеки. Но среди всех причин отечного синдрома почки тоже занимают не такой большой процент. Очень яркое почечное проявление отечного синдрома — так называемый «нефротический синдром». Его достаточно легко выявить, просто посмотрев анализы мочи. Если мы увидим там большое количество белка, то да, отек связан с почками. А вот причиной нефротического симптома, опять же, не обязательно является страдание почек. Это может быть и миеломная болезнь, и сахарный диабет, и много еще других причин.
Однако часто отечный синдром не связан с изменениями в анализе мочи. Это может быть задержка жидкости вследствие злоупотребления, допустим, соленой пищей. Если вы накануне съели много соленого, утром проснулись с отеками на лице, то не надо в этом винить почки. Они естественным образом задержали натрий.
Не следует злоупотреблять продуктами, содержащими большое количество соли, тем более в современной пищевой промышленности ее и так избыток. В хлебобулочных изделиях, переработанной мясной продукции… Все консерванты — это натрий, и мы потребляем его гораздо больше, чем требуется организму. Нужно переходить к здоровому питанию и дополнительно не досаливать пищу. «Мы — то, что мы едим». А все, что мы едим водорастворимое, будет выводиться почками.
Таким образом, симптомы могут быть самые разнообразные, и они никак конкретно не указывают на то, что «виноваты» здесь почки. Всегда у любого специалиста должно быть в голове: «посмотри креатинин крови»!
— Алкоголь тоже дает нагрузку на почки?
— Да, и большую. И казалось бы, парадоксально, но также очень плохо на почки влияет никотин. Мы привыкли думать, что курение ведет к проблемам с легкими. Но такое же губительное воздействие оказывает оно и на почки.
— А что касается избыточного приема лекарственных средств?
— Все водорастворимые лекарственные препараты выводятся почками. Сегодня происходит бесконтрольный безрецептурный прием безумного количества нестероидных противовоспалительных средств, реклама которых не запрещена по ТВ, в соцсетях, и просто обрушивается на человека. Мы все родились с определенной генетикой и не факт, что на микроуровне нет никаких повреждений, и такую лекарственную нагрузку почки могут не выдержать. Развивается лекарственная нефропатия. Часто она связана с избыточным приемом анальгина. Есть даже отдельная нозология — анальгетическая нефропатия. Препараты, содержащие фенацетин (а это большинство препаратов от головной боли), приводят к тому, что месяц за месяцем почечная функция у человека утрачивается. Это никак не проявляется, но, в конце концов, почки перестают работать.
— Какая пища благотворно влияет на почки и что является профилактикой почечных заболеваний?
— Здоровая, недосоленная пища, больше овощей и фруктов. Уменьшаем белковую нагрузку. Еще почки очень «любят» физические нагрузки. Речь не о спорте высших достижений, а о поддержании тела в здоровом физическом состоянии. Любые лекарства — строго по показаниям.
Медицина не стоит на месте
— В Курской области есть факторы, влияющие на статистику заболеваемости? Отличается ли она от других регионов?
— Мы чуть ли не первые в России по распространенности мочекаменной болезни. Количество пациентов, «продуцирующих» у себя в организме камни, просто колоссальное. Даже молодые пациенты, 20-летнего возраста, уже с конкрементами в почках, встречаются на приеме довольно часто. То, что точно влияет на это — качество питьевой воды.
Возможно, дело в нашем проживании вблизи Курской магнитной аномалии. Поэтому курянам имеет смысл употреблять бутилированную воду. Хотя, опять же, на рынке много недобросовестных поставщиков, качество бутилированной воды может вызывать вопросы. Также следует использовать фильтры с максимальным очищением от солей железа и кальция.
Здесь же скажу о минеральной воде. Не вся минеральная вода будет во благо. Она подразделяется на лечебную и столовую. Если на ней написано, что она лечебная, то назначать ее должен врач, потому что можно навредить. В зависимости от нарушений в организме назначается минеральная вода, подходящая по составу микроэлементов.
— Многое ли в нефрологии изменилось за последние годы?
— Феноменально улучшилась терапия пациентов с сахарным диабетом. Появились новые группы препаратов, которые повлияли на прогноз. Если прийти в отделение гемодиализа и посмотреть на пациентов, картина сильно поменялась. Раньше мои студенты думали, что там находятся пациенты с гломерулонефритом, с первичной патологией почек. Вовсе нет. Из десяти семь человек будут с сахарным диабетом 2 типа. То есть это та патология, которая чаще всего приводит к нарушению функции почек. Но хорошая компенсация углеводного обмена привела к тому, что выход на гемодиализ отсрочивается.
Раньше на гемодиализ была очередь. Сейчас очереди нет. То есть улучшилась обеспеченность диализом. И если говорить о противопоказаниях, раньше они были. Пациентов со злокачественными опухолями, в пожилом возрасте не брали на гемодиализ. Теперь этих ограничений нет, и любой человек, нуждающийся в заместительной почечной терапии, ее получит. Это колоссальное достижение, поскольку, находясь в листе ожидания, пациент мог и не дожить.
Плюс можно порадоваться внедрению в терапию пациентов различных биологически активных препаратов, большого пула нефропротективных средств. Есть из чего выбрать. Буквально за последние годы появился совершенно новый класс — ингибиторов натрий-глюкозного ко-транспортера 2-го типа — это революционный класс в плане нефропротекции. Раньше была только одна группа препаратов, влияющих на ренин-ангиотензин-альдостероновую систему, а сейчас еще и эта, с доказанным эффектом по стабилизации почечной функции.
Есть и успехи в трансплантации, хотя увы, мы трансплантируем не так много почек, как хотелось бы. Если бы закон о донорстве был принят, это бы решило проблему для очень большого количества пациентов.
В перспективе озвучивается создание портативных аппаратов для диализа, чтобы не быть привязанным к диализным центрам. Грубо говоря — «рюкзачок», который надел, и пошел, куда тебе нужно. Одним словом, достижения впечатляющие.
— Это достижения мировой медицины, или отечественной?
— Общемировая практика. Мы лучшие практики зарубежные внедряем у себя. Сегодня большая часть тех проблем, которые существовали 20 лет назад, разрешена. Это касается и всероссийского масштаба и, в том числе, города Курска, Курской области. Я говорила конкретно о нашем регионе, что в нем увеличилось количество диализных центров. Они есть в том числе в районных центрах.
— Вы упоминали о появлении новых препаратов. Насколько наша отечественная нефрология зависима от импортных лекарств?
— Трудно сказать, поскольку среди биологически активных агентов, к счастью, есть генерические препараты, которые производятся в России. Что касается препаратов, влияющих на систему РААС, большинство из них, в том числе, производятся на территории нашей страны. Группа иНГЛТ-2 — это оригинальные препараты, но фирма, которая поставляет их в Россию, никуда с нашего рынка не ушла. Мы этими препаратами обеспечены. Более того, они входят в систему ДЛО и в систему жизненно важных препаратов. Нельзя сказать, что мы критически зависим от каких-то западных поставок. Скорее это касается оборудования для диализа, потому что в основном его производят зарубежные компании. И здесь большой вопрос, как дальше все будет происходить в сложившейся политической обстановке. Вопрос не только в поставках самого оборудования, но и расходных материалов.
От нефрологии до садоводства
— Участвуете ли в конференциях, семинарах? И как взаимодействуете с профессиональным сообществом нефрологов?
— Я все время в процессе. Если есть возможность очного присутствия, выезжаю на нефрологические конференции. Впрочем, пандемия открыла нам возможности посещения любых научных семинаров онлайн, и это такое облегчение, когда не нужно тратить время, средства, бросать работу, семью и ехать (хотя иногда это хочется сделать просто для перезагрузки и путешествия). В принципе, возможностей профессионально расти сейчас более чем достаточно.
— Какие конференции являются ключевыми для российского нефролога?
— Проходят нефрологические конгрессы. Проводится Всемирный День почки, который в этом году был 9 марта. Каждый год на этой площадке поднимаются разные проблемы. Есть Ассоциация нефрологов, Российское диализное общество. У нас тесная связь с зарубежными нефрологическими сообществами, поэтому наши нефрологи активно участвуют в международных исследованиях.
— Давно ли Вам знаком проект «РевмаШкола»?
— С проектом «РевмаШкола» я столкнулась год назад. Представители фармкомпании предложили прочитать лекцию онлайн. Начав сотрудничество, я, собственно, и попала в этот проект, а в дальнейшем присоединилась к нему как слушатель. Мне интересно слушать спикеров, которые там выступают по разным направлениям ревматологических проблем, поскольку, как я уже упоминала, мы очень тесно взаимосвязаны. У меня часто бывают пациенты с той же подагрой, поэтому мне важно быть в курсе последних научных изысканий.
— Напоследок, расскажите немного о Вашей семье. У Вас двое детей, они тоже планируют пойти в медицину?
— Старший сын категорически не хочет. И я в нем не вижу задатков для этого. Он у нас творческий человек — музыкант. Учится на композиторском отделении в музыкальной школе. В детстве я окончила музыкальную школу по классу скрипки, а муж — по классу фортепиано. Теперь я играю редко, муж чаще — музицирует на пианино, подбирает на слух любые мелодии.
Дочке пока только 9 лет, вот она практически с 4 лет заявляет о том, что будет доктором, и именно «детским доктором». По качествам ее характера я вижу, что она может им стать. Я ей, естественно, помогу всеми возможными способами. Возможно, тогда и образуется династия.
А со стороны моего мужа его родной дедушка был очень известным врачом в своей среде. К сожалению, рано умер, в 35 лет, от инфаркта. Пострадал от ленинградского «Дела врачей». Они жили в Ленинабаде Таджикской ССР вплоть до развала Советского Союза.
Так что у моих детей «медицинские гены» теперь будут с двух сторон.
— Какие у Вас есть увлечения? Что помогает отвлечься от работы?
— Еще со школы я полюбила растения. У мамы была дача, а дома мы всегда выращивали много цветов. Большое дачное увлечение осталось и сейчас. Для меня посадить семечку, чтобы из нее выросло чудо — как «бальзам на сердце». Чтобы на работе голова оставалась холодной, нужно уметь переключаться. Хобби должно быть обязательно!